Светлой памяти Александры Андреевны Харахаш.

Черный снег.
 
Пах апрель травой и пепелищем.
Зябла не от стужи ее грудь.
Прятала Людмилку на горище
И одно шептала: “Как-нибудь…
 
Как-нибудь беду перебедую:
Из Германий старшую дождусь;
Не как пуля ногу – отниму я
Всем терпеньем мужа я дождусь!
 
Всем терпеньем, не какой-то частью-
Надо же еще сынков поднять…
И мое ведь где-то ходит счастье?
Я дождусь. Я обязательно дождусь!”
 
Увели девчушку на рассвете,
Увезли в вагоне, как товар.
Кто-то – люди всякие на свете –
Каиновский получил навар.
 
Дозревало разное “подспорье”,
По холмам седели ковыли,
И в чужом селе, в чужом подворье –
Мужика стучали костыли.
 
“Ничего, - увядшими губами, -
ничего, - шептала, - как-нибудь. –
Есть еще, - пусть старенькая, мама…
Близко так – пяток шагов шагнуть…”.
 
Мама. Вроде б крепкая старушка.
Лишь вчера сумерничали с ней?!
Как всегда, бела ее подушка,
А лицо на ней – свечи желтей…
 
Опустел (в одном дворе!) домишко.
“Ничего, - шептала, - ничего.
Есть еще (со мной!) мои сынишки.
Есть еще растить и… ждать кого”.
 
Но беда недаром когти точит.
Той особы в мире нету злей!
Не отпустит жертву – лишь отсрочит
Свой захват, чтоб был еще больней.
 
Десять лет Ваську, а вот Витюшкин
Лишь четвертый покатил годок.
У войны ль, беды ль – свои игрушки,
И… “лимонку” в дом принес Васек.
 
Он не первый раз принес “лимонку”.
Хлам военный вырос, как кусты.
Поглядела мать в его сторонку…
Знала, что игрушки те – пусты.
 
Ой, не все они без жала, Саша!
Вот он, твой – страшнее страха! – миг,
Вот она, с навечным ядом чаша, -
У сухих и бледных губ твоих!..
 
Женщина с характером нерабским
“Ничего”, - шептала царству зол,
Мыла и скребла в дому к Октябрьским,
Чтобы праздник в чистый дом вошел.
 
Божья ли рука его толкала –
В зал малыш рванулся со всех ног…
“Разве в детской вам игрушек мало?
Видишь, мокрый пол еще, сынок!”
 
И… своею собственной рукою…
Подтолкнуть успела малыша
В круг, откуда взвилось пламя злое..,
Где ее обуглилась душа!..
 
Женщина… с безумными глазами
“Ни-че-го”, - шептала в черный снег..,
Будто бы баюкала словами
Ад, какому не уснуть вовек…
 
Женщине с безумными глазами
“Ничего, - шептали. – Ничего. –
Будто бы вокруг сбивали пламя. –
Есть еще ведь ждать тебе кого…”
 
Стыла одинокая могила…
Плыл перед глазами черный снег..,
Место, где детей похоронила,
Потеряла женщина навек.
 
Но… не захотели Бог и люди
В мир безумства бедную отдать.
В дом вернулась… Кто ее осудит?
Стала жить… и близких своих ждать.
 
Первым… муж с войны вернулся:
Лишь валет… А был козырный туз!
В двор шагнул – и сгорбился, согнулся,
Будто принял свой отравный груз.
 
Женщина с потухшими глазами
Утешала мужа: “Ни-че-го…
Как-нибудь… Ведь мы с тобой… не сами…
Есть еще… с тобой… нам ждать… кого…”
 
Дождались…  и дочерей и внуков.
Спрятали беду под холмик дней.
Бабушка! Я помню твои руки…
Их на свете не было добрей!
 
Всей душою ты людей любила.
Ноши их старалась облегчать.
Как сынков кусками выносила –
Дочкам не решилась рассказать…
 
В год последний свой – меня водила
Ты в свой ад, где жгло меня огнем.
Бабушка! Какую зрела силу
В слабом, хрупком теле ты моем?
 
Женщина с поблекшими глазами…
Смертный шепот – лезвию под стать…
Бабушка, пусть только лишь с годами –
Все ж тебя сумела я понять.
 
Бедная израненная птица,
Ты с такой виною прожила,
Что была не в силах согласиться,
Чтобы боль с тобою умерла.
 
Женщина с печальными глазами –
Ворошу я память – черный снег…
И пытаюсь бинтовать словами


Боль, что мне завещана навек…

Автор: Анастасия Папуш
 

Предыдущая: Сайты знакомств…

Следующая: Погода счастью не помеха!

---